Памяти Эрика Ромера

Как-то само собой вышло, что последние полмесяца автора блога неотступно сопровождал легкий и тонкий, как изящный французский парфюм, аромат Новой волны 60-х. То тут, то там всплывали опознавательные метки – премьера по телевидению документальных фильмов о Франсуа Трюффо и Жан-Люке Годаре, непроизвольно попавшаяся в руки и перечитанная дискуссия мэтров «Кайе дю синема» о тенденциях в кино конца прошлого века, после чего рука сама потянулась к непозволительно долго залежавшимся в домашней видеотеке «400 ударам». Был и печальный аспект – известие о кончине кинопатриарха Эрика Ромера. Теоретик и практик кинематографа, несколько теневой, но в любом случае безусловный его классик, Ромер (псевдоним, который уроженец Ниццы Жан-Мари Шерер собрал, словно пазл, из имен режиссера Эрика фон Штрогейма и писателя Сакса Ромера) ушел, совсем немного не дожив до 90 лет. Вокруг фигуры самого, вероятно, необычного представителя Новой волны, и выстроен настоящий пост. Ниже – мой перевод небольшого посвящения Ромеру, появившегося на ресурсе All Movie

Никогда не знал, чего ждать от Эрика Ромера – только то, что он на протяжении многих лет будет снимать и снимать фильмы, и что его творчеству присущи противоречия. Писатель и академик, в кино он создавал работы, страдавшие от чрезмерной литературности и логоцентризма, в то время как его молодые современники вроде Годара и Трюффо пришли в своих режиссерских поисках к чистоте визуального повествования. В отличие от манеры Трюффо, Годара, Аньес Варда, Жака Деми и других, стиль Ромера не был отмечен главным, чем определялось творчество мастеров Новой волны – довлением личного, авторского начала. Как зритель я осознанно не связывал его фильмы с Новой волной, поскольку они казались чем-то совершенно обособленным от нее. И разделение было даже глубже, ведь само имя Эрика Ромера было маской, за которой находился другой человек, Жан-Мари Морис Шерер. Личность автора казалась гораздо менее важной, чем идеи, которые он выражал, и требовалось немало времени – порой больше, чем хронометраж шести картин – чтобы проникнуться пониманием этого.
Мало кто в Америке был знаком с Ромером до выхода на экраны фильма «Моя ночь у Мод» в 1969 году. Затем последовали «Колено Клер» (1970) и «Хлоя в полдень» (1972), которые мы смотрели в киношколе. Это были картины на современную тематику с прихотливыми поворотами, которые превращали их в источники экстраординарного зрительского опыта. Ромер терпеливо шел избранным им особым путем, никогда с него не сворачивая, связывая свои фильмы в многозначительные циклы – такие, как «Моралистские рассказы» в 60-х или более поздние «Времена года». От современного материала «Моральных рассказов» он мог перейти к средневековому сюжету «Персеваля Гальского» (1979), и американскому зрителю было трудно сопоставить разные части произведений Ромера. После «Персеваля» его следующим хитом (имевшим наибольший успех в США) была «Полин на пляже» (1983), история двух двоюродных сестер, ведущих любовные игры во время отпуска. Десятки тысяч американцев – прекрасный показатель для французского фильма с субтитрами – привлек плакат с Ариэль Домбаль в купальнике, и фильм оказался настолько же серьезным и эмоционально сложным, насколько и изобразительно привлекательным.

В последние десятилетия, когда Ромер обратился к камерным телевизионным форматам, его кино выпало из моего поля зрения. Но он продолжал рабоотать и экспериментировать. Его последняя картина, «Любовные приключения Астреи и Селадона» (2007), которую он выпустил в 87-летнем возрасте, явила визуальный стиль, вдохновленный творчеством французских живописцев – классициста Николя Пуссена и представителя рококо Жан-Оноре Фрагонара.
Брюс Эдер, All Movie 
Фото: 1) Эрик Ромер; 2) «Полин на пляже», постер

Блогпост №5 - 07/02/10